***

В этой жизни я был по-своему, но очень счастлив.

И, наверно, останусь — ведь, поколе скворец поет,

я, какие-то вещи небрежно словами замаслив,

под распевы цикад стану зреть свой глухой полет.

И когда окажусь, пусть у острой, но чистой кромки 

и уйду — а запомнит меня хорошо лишь софа —

может быть — ведь кто знает! — полет мой в громкий

превратят мои музы — не люди! — мои слова.