В век постмодерна он в него кидает
классическим стихом и тем рассказом,
кой за душу хватает, как «Архиерей».
И мир, не видящий его чудесный опус,
упустит, может, больше, чем трусливый —
возможность стать немного, но простей.
Он вслед — пусть даже на ханжу — взглянув,
не вскрикнет — словно Броневой — «Тартюф!».