La Moderna Commedia

1

 

В окно посмотришь — и заест скука.

Весенние зимы — слякоть и мука.

Я пытаюсь работать. Во дворе сука

на кого-то лает или, может, кобель

раскрывает пасть. Я сижу на диване.

Quanto sono stufo di questo cane!..

...Я учу итальянский. Все с водою канет

в лето: а пока — кутерьма, апрель.

 

Телевизор включаю и жду гротеска.

Не встречаю, однако, эмоций всплеска.

Я хочу погулять, но погода резко

заставляет покоев не покидать;

не хотел бы себе я такой кончины:

снеговиком посреди пучины

стольной с ярмом снеговой личины

колом с рыжей морковью стоять.

 

Открываю книгу и вижу фигу.

Философия боле не держит интригу.

Может, все же поддаться льдяному игу?

Нет! Пожалуй, я слишком устал

от ваньковаляйства. Мои верши

не считаются. Я бы сказал, что векши

зиждут больше меня. Как по перше

по стволам те скачут. А я — вассал

 

сего мира. Иначе и быть не может.

Ибо вечно меня меланхолия гложет.

И дела — при их-то отсутствии — тоже.

Так бывает, поколе весною — снег.

Не хочу потеряться в весенней метели.

Мне сказать что-то важное, может, хотели.

Я в постели. Окна, смотрю, запотели.

О куда же ты катишься, ярый век?!.. 


2


Надо быть попроще. Стало быть, ироний
нам хватило вдоволь. На повестке хроник
побеждали простые. И в своем уроне
ироничность явно сильнее драк.
Стоицизма закончилась эра. Стёба
началась эпоха. И мир прозёван.
Да никто и не видит его особо
за пределами комнат, идей, бумаг.


Наше время — ничто с позиции Бога.
Я сижу на диване. И — как небога —
уповаю на что-то. Родись, эклога!
Нет! Рождается дистих тоски эпиграмм.
Слышу лай кобелиный, возможно — сучий.
Этот мир оживит, знамо, только случай.
Но история нам говорит: везучий
человек сей Земли, пусть немного хам. 


Почему в апреле выпадают снеги?
Чтобы Господа помнили мы, человеки,
для которых Бог — в утомительной неге —
это то, где нам нужно вертеться и жить. 
Может, выйти на улицу? Авось, замечу
я Его постоянную с грешными встречу:
не как издавна — сретенье, но поистине сечу
с чем-то юрким, не знающим, что прожить. 

 

М-да... В окно посмотришь — и заест скука.

Весенние зимы — слякоть и мука.

Я пытаюсь работать до первого стука.

Это — что-то затеял родимый сосед.

Открываю внове, уже новую книгу.

Я пытаюсь поддаться отрадному мигу.

Может, все же поддаться льдяному игу?

Полагаю, я слишком незрел. Нет. 


3


Господи, помози ми,

аще не оцвету в долготу дний,

яко былие,

яко трава,

зане ничтоже во мне вкупе,

токмо слово;

во словесех славлю тя,

обаче во словесех

поучахуся во беззакониих наших. 

Мнози глаголют: «Слово Егоже ничтоже». 

Господеви рекут: «ничтоже». 


Предзрех тя,

обаче ничтоже глаголаша око мое,

ибо велик Господь,

обаче очи умориша мя до зела.

Очи мои — буря водная и глубина. 


Господи! Помози такожде чуждим.

Ны! 

Ущедри ны познати на земли путь Твой.

Зане враждущии, во словесех нищи,

реша:

«Аз есмь свет,

обаче Господь есмь ничтоже.

Зане очи мои всезнающии».


Слезю, Господеви славу воссылаю.

Царство мое, иначе Аз сам — терние.

Царство чуждих прозирает точию прах 
и вино умиления. 

Помози ны, Господи!


Аще не оцветем в долготу дний,

яко былие,

яко трава дний неба... 


Аще не воскреснем…