Тэг: сонеты

Сонет 17 («В нас живет и Бог, и волк степной...»)

Задыхаюсь я – вокруг один живой

воздух, весь пропитанный любовью.

Мысль крадется тихо к изголовью –

в нас живет и Бог, и волк степной.

Волком был бы я, но есть во мне любовь,

богом был бы я, но есть и волчье;

чем в нас больше волчьего, тем горче

нам воспринять надмирный кров;

чем в нас больше бога, тем трудней

нам воспринимать юдоль мирскую,

видя непорочную морскую

синь, красу лесов и церкв елей. 

В холод, безразличие и зной

в нас живет и Бог, и волк степной. 

Сонет 16 («Из Филяндино»)

Эх! Как приятен свежий дух лесной

России дальной, от других сокрытой,

Язык огня, дождем грибным омытый,

И тот народ, в ком дух живет простой.

Смотрю в огонь – и вижу божий взор.

Красив закат костра и запах гумен.

И тон смирен, как благостный игумен,

И чуден рдяный мне рассветный хор.

Я встретил здесь монаха, что в скиту,

Минуя празднословия суеты,

Молился и молчал, как сущие аскеты,

Нашедшие лишь тлен в своем быту.

Эх! Как приятен свежий воздух. Тут

Плоды души стремительно растут.

Сонет 15 («Погост у изморья»)

E in più


Вдали от жития в изморе,

вдали от праздности лихой

есть дом – и рядом с ним глухой

погост, где синее изморье

глядит понуро в сильном горе

на нас, томленое тоской, 

ведь каждый день его немой.

В тиши измученное море

и злом, и страхом, и грехом,

лишь, в содрогании земном,

тоскливо охает волнами

и омывает тот погост

извечность под свеченьем звезд,

шумя меж Господом и нами.

7 сонетов к одинокому путнику

из поэмы «Аргумент к человеку»


А. О.


И мчался путник одинокой,
Обманут близким огоньком...

– М. Ю. Лермонтов


Меняются эпохи; мы

все время с ними – нас уверил

философ, предвкушая эры,

минуя, впрочем, силу тьмы.

Неточно то – глухонемы

народы, словно скромны еры.

Всегда живали лицемеры.

Всегда живали здесь лгуны.

Ты – от кого, и ты – откуда?

Понять я искони не мог,

о, одиночество, ты – бог?

И есть ли яд на дне сосуда?

Иль я в сосуде сем с водой

увидел созданное мной?

 

«Я – сатана! Я – бог! Я – ты!

Лукавить я смогу извечность.

Ведь злого мига скоротечность

мертвит не меньше пустоты.

Я всё – синоним слепоты.

Я – то ли дар, то ли конечность.

Я – то ли тлен, то ли беспечность.

Из света я иль темноты?

Лукавить я могу подолгу,

ищи меня! Но только толку

не так уж много. Вместе с тем,

есть тот, кто знает одинокость,

и как талант, и как убогость,

и он не глух, и он не нем.»

 

И резко к выси я воззвал:

«Но что же это – мне скажите!

Глаза порочны развяжите!»

И встал на жуткий перевал –

в нем Серафим и Велиал,

воюя, прочили изжитий

горячий всплеск. И миражи те

казались яркими. Взирал

я на все это, задаваясь

вопросом давним: «Ты ли – бог,

о, одиночество?». Извлек

я ничего, лишь забываясь

и видя, как борьба сия

сходила из небытия.

 

Сначала демон с высоты

ко мне примчал из ниоткуда:

«Есть яд на глубине сосуда!

Я – сатана! Я – бог! Я – ты!

Восстань душой своей! Сняты

печати для тебя, покуда

во мне ты – и печалей груда

сойдет с плечей». И хомуты

сорвал внезапно я, согбенный,

и, видя результат мгновенный,

возрадовался воле вновь.

Но внял я смеху злого духа,

кой что-то мне шептал на ухо,

мертвя смиренье и любовь.

 

И, обескровленный, я лег

на пол, холодный и белесый.
И говорил опять, сквозь слезы:

«О, одиночество, ты – бог

Совсем не чувствовал я ног;

явился Он, седоволосый,

и лепестки упали розы

на прах мой, думалось – песок.

Мне снилось это все, наверно,

но помню я, что в этот миг

Он головой ко мне приник.

И стало мне немного скверно,

ведь грешен я, порочен я.

Но все ж прекрасна жизнь моя!..


Я громко к Господу воззвал:

«Скажи мне, грешному, Владыка –

насколько грозна сила рыка,

мою что душу истоптал?

Ведь ты и ладан, и сандал:

коль от тебя судьба велика,

не побоюсь её я лика

и стану жить, как встарь живал.

О Бог, скажи, неужто это,

лишенное тепла и света,

неужто это – от Тебя?

Но если Воля – повсеместна,

я слеп! я глух! я нем! Уместно

сказать: ведь жизнь, она Твоя!»

 

И громко крикнуло оно,

то одиночество нескладно,

во всеуслышание, внятно:

«Я – Бог! Я – Бог! Я – Бог!». На дно

низвергся демон. И одно

лишь было ясно, вероятно, –

мне одиночество понятно.

Вдруг стало славно и светло.

Ты – от кого, и ты – отколе?

Понять я искони не мог:

о, одиночество, ты – бог?

Услышал внове я триоли:

«Коль одинокость – тяжкий сплин,

скажи: Аминь! Аминь! Аминь!»

Сонет 7 («По-вечорнему светится серп...»)

По-вечорнему светится серп,
Воззаряя всё взором светлейшим;
Лучезарней завета старейшин,
Ярче лоска сверкающих сребр.

Тот, кто счастие ищет, нелеп!..
Всюду оное: в самом простейшем,
В содрогании чувствий малейшем,
Аж в цветах олеандровых древ...

Тот, кто счастие ищет, видать,
Никогда не найдёт его... счастье
Заключается в жизни самой.

Месяц так же продолжит сиять;
Я ж, ослепший от мрака отчасти,
Возгорюсь одинокой звездой.

Сонет 6 («Ярко освещён московский град...»)

Ярко освещён московский град
светом Бога и Его распоряженьем;
вызволить Юга святым сраженьем,
мужески принять лихую рать.

Правый Бог, за воинов порадь!
да восславь их сим освобожденьем;
не сломи их тяжким пораженьем;
подари победный им парад!

Ярко освещён российский дух,
ведь сильны мы оттого, что верим!

Огнь веры в россах не потух:


не страшны коварные нам звери,
и изыдет роковой недуг

из идей несбывшихся империй!

Сонет 5 («Кто много мнит о личности своей...»)

Кто много мнит о личности своей,
Тот будет Богом праведным наказан!
Кто враз внимает Божеским наказам,
Тот крепче, и смиренней, и правей!..

Тогда настанет жизни апогей,
Когда ты, молодым иль седовласым,
Почистишь от растления свой разум,
И сам себе ты станешь судией.

Запомни, друг! Нет паче слова Бога!
И жизнь, она одна... в ней смысла много!..
Пусть нас она то радует, то злит...

Живи!.. Векуй!.. И правым оставайся!..
Внемли себе, верши и созидайся;
Господь за это, знай, вознаградит!..

Сонет 4 («Узри наш мир, мой друг!..»)

Е. Г.


Узри наш мир, мой друг! Он рушится без нас!
Его разъел тот смрад, что нас сейчас терзает!
Порок, как червь могильный, плоти изъедает,
Грехи нам не страшны, не грозен нынче Спас.

Чу! Адова преддверья слышен громкий глас,
В Эдем предавших веру нас он зазывает.
Там гурт перехитрённых радостно витает,
Но нам... Нам не предать Всевышнего наказ...

Усопший мир! Восстань на рать со злом!
Враз станет мир порочный страшным сном,
Изыдет поелику чернь из нашего сознанья...

В рай не пройти через преддверье ада, мир!
Пойми же, наконец: не рай там, не эфир...

Сонм нечисти горланит там и ждёт твоё скончанье...

Сонет 3 («Новеет мир. Эпоха важных вех...»)

Новеет мир. Эпоха важных вех
Враз вытесняет прежнее временье,
Россию защищает от паденья:
Идеей правой, мыслью тянет вверх.

Вмиг над отчизной испарился грех:
Ниспал в анфер, что в Западном владенье.
Не изъедает он отныне чёрной тенью
Восточный, истый, непорочный век.

Новеет мир наш. Быть ему иным.
Развеется над нами чадный дым
Грехов, вранья и роковых влечений...

Кто победит? Святая, право, Русь.
Изыдет лживая и низменная гнусь,
Достойная всевечных непрощений...

Сонет 2 («Бди о Руси, камрад!»)

Е. Г.

Бди о Руси, камрад!
Державы нашей нет светлее,
она — святей, она — нетленней,
царит в ней мир и лад!

Пусть тлеет супостат!
Вновь не сломают лиходеи
всю мощь Руси, её идеи,
Москвы прелестный град!

Бди о Руси, мой друг седой!
Услышим времени мы вой,
что мир построит Благий.

Руси медвежий жаркий пыл,
характер наш, каким он был,
Земля узнает паки.