Стихи

Определение слога

Сложно видеть в котле страстей то, что

                                     действительно и́сто, ведь

всякий слог в пустоте – это, отчасти, исповедь.

 

Всякий слог в темноте – это, как минимум, поиск,

проповедь, или – иначе – последний поезд.

Всякий слог в пространстве – это не что иное,

как лексема в прострации или лексема в покое.

Всякий слог в комнате – тожественен мысли

                                                                 вне оной,

всякий слог во свете – нередко связан с иконой,

всякий слог к Богу – на деле же ad se ipsum,

всякий слог искусственный – окутан

                                                      застывшим гипсом.

Всякий слог закрытый скрывает нередко звонкость.

Всякий слог неясный скрывает нередко тонкость.

 

Всякий слог – красив, поколе его немного.

Всякий слог – живой, поколе идет от Бога.

***

Я бежал за вечностью — и не заметил молодость.

Как зрелость незаметно пришла, не прикрыв дверь.

Я правду искал посреди суеты – и получил подлинность,

в которую, как в полуоткрытую створку, врывался зверь.


Я бежал за безмерностью – и внял лишь её отражению

темному, как конец прекрасного слога; (оно

оказалось быстрее меня). И, ко многому сожалению,

я видел в ней не форму, не имманентное, но


цель. И помчу я дальше – и не замечу старости,

не имея на руках ничего, кроме непóнятого бытия

своего, пары несказанных слов, усталости,

и, искореженного этой непóнятостью, меня.

Буревестник

Мне сказал восприемник, что я превосходный крестник.

Я бы с этим поспорил, да и пастырь, что меня крестил,

тоже. О, пропой тишиной, белогруд буревестник,

и скажи мне: каков мой крест и как мне его нести?


Я нередко полет твой зрю. Он  беспечен, не то, что воды.

В них – так много сложности, и притом совершенно немой.

Ты лети, о, лети, буревестник, не страшась непогоды,

ибо крест – он есть, и, каким бы он ни был, он мой.


Я сижу и смотрю на берег. Мне он чужд, но и как-то дорог.

И негромкий сонм бирюзово-белёсых волн

что-то шепчет мне. И глаголы полны оговорок,

и поет буревестник. И я мигом грядущим затмлён.

В продолжение

А. А.


Я слышу не скорость будня,

                                  но вящую - жил.

Все ж не зря я на свете

          (пусть чуть меньше декад двух)

                                                  жил.

Я проснулся сегодня рано,

         помню, вроде бы в пять или в шесть.

В пустоте своей комнаты,

                        внове понял я,

                                     что Бог – есть.

Сызнова канул каплей,

                    словно листок исхлестанный,
в бездну поэз,

                  вновь оказавшись на росстани

эго и Бога, то есть, ремы и Логоса,

важно, что не вполслова,

                        главное, что – вполголоса.

Росстань ведет в одну из сторон,

                                    открывая доступ

к виденью мира, то есть, отчасти

                                    задавая поступь.

Росстань в итоге станет дорогой

                               бесповоротных годов,

ведь я слышу не скорость будня,

                                    но вящую – слов. 

L’ umiltà

Io non sono nessuno e non so niente.

– Roberto Mussapi


Non ho realizzato nulla in questa vita. Perché il suo apogeo

è visibile a me ogni minuto. E di minuto in minuto è più alto.

Oh, mio Dio! Dio! Mi dispiace! Sono un orgoglioso fariseo.

E sono peccatore, perché non posso essere qualcun altro!

Ho amato, ho creduto, ho giudicato, ma ho smesso, perché

sono un uomo, ma non un Dio. Ma non un onnipotente Dio.

Sono peccatore tanto quanto quello che ho giudicato non è

e il suo peccato potrebbe non essere così grave come il mio.

Ho amato, ho creduto, stavo correndo per lo sconfinato.

Alla fine sono caduto a terra ed è stato difficile per me alzarmi.

Sono rimasto solo. Qualcosa di invisibile mi ha abbracciato

e mi ha portato sulla strada che mi ha aiutato a ritrovarmi.

Ho amato, ho creduto, ma vivevo come un vero fariseo.

Sono venuto alla confessione per far cadere l'ultimo pianto

di tristezza. Sono di fronte al prete e parlo. E inoltre mi beo

la voce piano di Gesù Cristo nella mia testa, che è accanto.

На 225-летие А. С. Пушкина

Дорогой Александр Сергеевич!

                                   Сражение за свободу,

которую вы воспевали (не ту, что вошла в моду

сейчас), почти выиграно. Как говорили святые:

Да воскреснет Бог и расточатся Его враги. Вы и


Александр Первый имели много распрей. Впрочем,

стих ваш жив, и притом настолько сильно, что очень,

ибо исполнен Духа. Более того – нередко

идеей Бога, России и жизни иной. Ветхой


России, что когда-то была, уже нет. Но голос

её, что радует, слышен. Ведь доныне колос

на поле колышется — это, вестимо, реченье

Бога, или великой жизни, или – её теченья.


Пой, великий поэт! И виждь, и внемли,

и восстань, пророк, дабы души стихом звенели,

ибо как говорил гений: всякое в мире творенье

переживет прах и избежит тленья.

Экспромт в метро

Мне больно за эти одинокие очи,

потому что пока мы спим – они ищут отчий

дом в полом пространстве, то есть

inter parietes. И жизни своей повесть

поиском строят. Они, право, чаще на́с всех

молятся Выси, и как должно – не наспех,

взглядом ризы сини целуя. И с остовом

своим иссутуленным векуют извечным островом,

где нет ни плохого, ни жгучего,

                              что вмиг изъедает нутро.

Я вижу это в глазах напротив в метро.

Развивая мысль

Е. Г.


Я, с высоты своих расплывчатых лет,

нередко твердил, что жизнь – подстрочный ответ

на чувство, однако никак не на грех,

что ветер – оттенок дыхания, но не корявый рех,

что зеркало – средство увидеть свою тень,

что воздух влияньем значительно хуже стен,

что Бог – вездесущ, и, прежде (что странно) всего,

по оному плачет плюющий от краха в Него. 

 

Рассвет за окном. Пишу я, не жалуя кресла,

пусть отдых мне чужд, и поэтому ломит чресла.

 

Я, с высоты своих расплывчатых лет,

нередко твердил, что мир созидает эстет,

что правит миром несовершенным стоик,

что, лишь разбившись о мрамор, ты станешь стоек,

что все же остался правым классик-поэт,

сказав, что смерть, как тема, рождает портрет,

что, приморившись от скопища черных мух,

взыграет на каплях росы русский дух.

 

Рассвет за окном. Как должно: свежо, искристо́.

За дверью негромко доносится скрип и стон.

 

Я, с высоты своих расплывчатых лет,

твердил: сожаленье подолгу кричит вослед,

и вирши сгорят над стихами, как встарь,

и ввек погост не умрет, но умрет цвынтарь,

и действо не терпит глаголов, частицы ж – да,

меняя наклон изъяснения; и то, что нужда

в частицах и строит то чувство – любовь.

И жизнь-то обычно стреляет не в глаз, но в бровь.

 

Рассвет за окном. Я, вроде, совсем не стар.

Но старость во юности стойко сулит мне дар.

 

Я, с высоты своих расплывчатых лет,

нередко твердил, что во многом – конца нет,

что настоящему времени важен предлог,

и то, что прошло – иное не что, как пролог

к сегодня; что я восхвалять не устану Христа,

но грех мне когда-то на век мой сожжет уста,

что вящий в основе виршей – метод,

стиха же – и метод, и чувство, и этот

мотив, тот, что лейт и ведет по дороге лирика,

как Слово (оно ведет и поэта) – клирика.

 

Рассвет за окном. И черная ткань штор

скрывает не только зарю, но и сильный шторм.

 

И сколько еще лет? Столько же, сколько мет.

Ведь время являет шаг, как Бог излучает свет,

всегда. А шаг порождает действо;

и действо лелеет ночь (пусть часто и фарисейство

сквернит и позорит её). Ведь оная 

мать мыслей, подобно лазури морей, – бездонная.

И, стоит отметить,  материя, склонная к полноте,

идет от простого к сложному – и вновь к простоте.

 

На улице – ночь. А я – все исполнен дум.

Но, dubito ergo cogito, cogito ergo sum.

L’ estate

Guardo fuori dalla finestra –

non c'è nulla.

La stagione però è 

piuttosto bella.

E il sole caldo cade veloce sulla

selva, entra lento nelle foglie, nellа


crosta marrone.

Siamo in bell’estate.

Cantano gli uccelli e la ventosi.

E il silenzio completo

come un vero vate

parla e si estende nella mia città.

La vita!

La vita!

Ti ringrazerò, come una persona onesta.

Perché tu sei bella.

Però stai causando un mal di testa.

A volte, certo.

Peraltro, mi sento bene gli ultimi giorni.

Anche se recentemente erano grigi e un po’ marroni.


Sono le foglie d’autunno?

No è la voce di Dio.

Che è tranquillo, però persistente e tanto pio.

Mi sento bene gli ultimi giorni.

La sonore colomba

Mi dona lo Spirito Santo, non lasciando cadere in tomba.


La vita!

Ti ringrazerò, come un uomo onesto.

Eppure oggi darà la risposta a ciò che ieri ha chiesto.

E spesso mi struggo, ma sembra che sempre orni

Il mio secolo. 

Mi sento bene gli ultimi giorni.